Мендельсон в операционной или далеко не свадебный марш.

Мендельсон – это одна из немногих фамилий, которые ни один анестезиолог не хотел бы услышать в операционной. И вовсе не потому, что они не любят свадьбы, а потому что синдром Мендельсона или острый аспирационный пневмонит одно из грозных осложнений при общем наркозе.
Один из таких случаев, к сожалению, приключился и в моей практике. Плановая операция у ребенка шести лет по поводу паховой грыжи не предвидела никаких осложнений. Предварительный осмотр соматически здорового пациента накануне операции по плану. Родителя объяснено течение наркоза, предупреждено о голоде с утра на что получено подпись в истории болезни. Если раньше мог себе позволить не настаивать на подписи на предварительном осмотре, то после этого случая это стало аксиомой.
Утром ребенок доставлен после премедикации в операционную в полудреме с внутривенным катетером. Поскольку третья операция за утро непосредственно пред подачей повторно не осматривался, так как я даже не выходил из операционной. Введение кетамина в терапевтической дозе вызвало глубокий наркозный сон без стадии возбуждения. Интубация и миорелаксация не планировалась ввиду небольшого объёма оперативного вмешательства. Для облегчения спонтанного дыхания поставлен воздуховод с ингаляцией кислородной смеси. После начала разреза по коже скальпелем все плановые вещи резко закончились, но хирурги не имели к этому никакого отношения. Одновременно падение сатурации до 80% с тревогой монитора, бульканье в ротоглотке, нарастающий цианоз и тахикардия. Спасли меня и пациента в тот момент мои рутинные привычки – даже при маленьких наркозах иметь сразу под рукой рабочий отсос с зондами, клинок, трубки для интубаций от детских и до взрослых.
Все долго описывать, но вправду это происходит в течении минуты. Достав воздуховод с налипшей гречкой, я понял, что пришел пушной зверек вместе с струйкой ледяного пота по спине. После слова стоп с сильно нецензурными добавлениями хирурги, как по команде отошли от стола, который уже переводился в положение Транделенбурга. Включив отсос начал отсасывать из ротоглотки жижу из гречки, какого-то мяса и желудочного сока. Одновременно вводятся релаксанты и включается аппарат ИВЛ в режим принудительной вентиляции на сто процентном кислороде, клинок в глотку и на месте голосовой щели опять каша. Отсос, зонд уже под визуальным контролем. Сатурация 60%. Несколько секунд и видна проходимая голосовая щель с содержимым желудка за ней, на вид в небольшом количестве, но больше отсасывать нет времени. Интубируется трубкой с первой попытки, раздувается манжетка и поехала принудительная ИВЛ на малых объёмах с большей частотой. Гормоны, антигистаминные, эуфиллин сразу же спасли от бронхоспазма. На этом операция закончилась, и мы каталкой переводимся в реанимацию, где уже ждут коллеги.
Описывать лечение очень долго. Неделя на ИВЛ фактически под наркозом, многоразовые бронхоскопии через эндотрахеальную трубку с вымыванием всей гадости у ребенка в сознании для улучшения отхождения мокроты – очень садистская, но жизненно необходимая процедура. Зондовое кормление, постоянный уход с постуральным дренированием, горка медикаментов. И все из-за того, что мама пожалела ребенка – ведь ему после операции голодать и утром чуть покормила кашкой и котлеткой, совсем немножко. Она просто не восприняла мои слова накануне буквально.
Поскольку вся медицинская документация, включая подпись мамы на осмотре, была оформлена правильно это спасло меня от серьезных разборок и все закончилось лишь прибавлением седых волос.