История о девушке, выпрыгнувшей из торта и попавшей прямо в золотой век морали

Сьюзи Джонсон является той девушкой, которая пробудила в Америке страсть к эротическим танцам с тортами.
 

 
20 мая 1895 года 16-летняя Сьюзи Джонсон, одетая только в марлю и окруженная ореолом живых канареек, прорвалась сквозь корку гигантского пирога. Это была 10-я годовщина свадьбы игрока в поло Джона Эллиота Каудина, и обед был щедрым: 16 блюд, от моллюсков до кофе, каждое из которых перемежалось шампанским. Две модели развлекали гостей мужского пола. Позже прошел слух – скорее всего, лживый – что цвет их волос был связан с вином: брюнетки наливали красное, а блондинки – белое. В то время Сьюзи Джонсон, пританцовывая на десерте, угощала сама себя.
В 1890-х годах Нью-Йорк был охвачен лихорадкой. Островок между Гудзоном и Ист-Ривер был полон наличных. Они хлынули с верфей, грузовых поездов и фабрик. Они затопил улицы Манхэттена. Экипажи подпрыгивали, толпы теснились, электричество поблескивало. Из Питтсбурга и Омахи, Секокуса и Цинциннати в город стекались молодые женщины, надеясь попасть под новые электрические огни бродвейской сцены. В конце концов, они стали моделями в растущей индустрии печатной рекламы или работали в хоровой, фабричной или уличной секс-индустрии.
 
Сьюзи Джонсон была одной из таких женщин. Как сообщала The New York World Джозефа Пулитцера, одна из первых желтых газетенок, она выросла в рабочей семье в Вест-Сайде. Ее карьера натурщицы началась довольно невинно: портреты то тут, то там. Но вскоре она уже оголялась, и вот она здесь, сверкая плотью в дымном воздухе, поет Four and Twenty Blackbirds для избранных нью-йоркских плейбоев. Иллюстратор Чарльз Дана Гибсон, создатель идеала красоты названного в его честь, был там; также там присутствовал и изобретатель Никола Тесла. (Жена Каудина, как ни странно, в списке гостей не значилась.) Архитектор Стэнфорд Уайт, чья фирма McKim, Mead и White проектировала достопримечательности Нью-Йорка, от Бруклинского музея до Колумбийского университета, также там находился. По данным The New York World, именно он придумал идею для выступления Джонсон.
 

 

 
Это был не первый случай в западной истории, когда человек – или живая птичка, если уж на то пошло – появлялся из большого печеного блюда для развлечения празднующей элиты. Средневековые европейцы набивали пироги живыми лягушками, чтобы посмотреть, как они выпрыгивают. К 1474 году итальянская поваренная книга включала инструкции о том, как наполнить большой пирог птицами, которые вылетали при нарезке пирога. В Англии эта практика является вероятным источником детского стишка «Спой песенку о шести пенсах». В 1626 году герцог и герцогиня Бекингемские подарили Карлу I пирог с живым сэром Джеффри Хадсоном, знаменитым карликом, который впоследствии служил при дворе.
 
Для шикарного Нью-Йорка конца девятнадцатого века – общества, одержимого как публичной чопорностью, так и личной изменой – ужин в компании «девушки из пирога» был сенсацией. «Девушка из пирога на обеде за три тысячи пятьсот долларов в нью-йоркской студии художника Бриза», – написала The New York World над иллюстрацией Джонсон в окружении мужчин в костюмах. Картина была столь же скандальной, как и стоимость обеда: более чем в 2300 раз больше дневной зарплаты поденщика.
 
На иллюстрации The New York World архитектор Стэнфорд Уайт стоит слева от Сьюзи Джонсон, размахивая большим кухонным ножом, словно собирается ее резать. Согласно статье, вскоре после вечеринки Сьюзи Джонсон позировала «при электрическом свете» в студии художника, эвфемизм для секс-работы, и вскоре после этого пропала. «Бедняжка Сьюзи Джонсон, ослепленная великолепными комплиментами и удивленная щедростью своих уважаемых покровителей, – сообщала The New York World. – Возможно, эта статья приведет Сьюзи Джонсон домой, к ее родителям, и положит конец полуночным празднествам в модных студиях Нью-Йорка».

Но этого не произошло. В 1907 году еще одна статья в The New York World вновь вернулась к обеду с девушкой из пирога, на этот раз как бы предупреждая об опасности сексуальных излишеств. В статье говорилось, что Сьюзи Джонсон стала анонимной, но в заголовках преобладал Стэнфорд Уайт. Он был убит мужем другой молодой женщины, Эвелин Несбит, которая сказала, что Уайт изнасиловал ее. История об изнасиловании Стэнфордом Уайтом Эвелин Несбит и его последующем убийстве сначала появилось в «желтых» газетах, затем было подробно описано в бульварном романе, инсценировано в Голливуде и упоминается в популярных рассказах по сей день. Она воплощала не только позолоченный гламур города начала века, но и насилие, совершаемое над женщинами рабочего класса, такими как Несбит и Джонсон.
 

 
Уайт предложил Несбит сделать карьеру, заботиться о ней и оплачивать расходы ее матери. Ему было 47, и он был женат; ей было 16, и она была хористкой. Когда Уайт впервые пригласил Несбит в свою квартиру на 24-й улице, одну из многих в городе, он привел ее на верхний этаж, где соорудил бархатные качели, чтобы они свисали с потолка. Уайт усадил Несбит на качели и толкнул ее: руки на спине, ноги напряжены. Однажды вечером, вскоре после этого, Уайт привел девочку-подростка в свою спальню, дал ей бокал игристого шампанского и изнасиловал ее. Несбит проснулась голой, вся в крови на простынях. «Теперь ты принадлежишь мне», – сказал Уайт, обнимая ее.
 
Несбит никому не рассказывала об изнасиловании, пока несколько лет спустя не призналась в этом своему будущему мужу Гарри Тау. Но у Тау тоже была своя репутация. Ходили слухи, что он избивал девушек из рабочего класса собачьими хлыстами и обливал их кипятком, пока они не обжигались с ног до головы. Он не мог смириться с тем, что Стэнфорд Уайт «погубил» его жену, поэтому 25 июня 1906 года на первом представлении в том самом театре "Мэдисон-Сквер-Гарден", который спроектировал Стэнфорд Уайт, Гарри Тау застрелил его. «Он разрушил твою жизнь, дорогая, – сказал он Несбит, когда пожарный вывел ее из театра – его пистолет все еще был горячим после убийства. – Вот почему я это сделал».
 
Последовавшая за этим судебная драма была объявлена судом еще молодого века. В отличие от многих женщин той эпохи, Эвелин Несбит имела возможность рассказать свою историю, заявив об изнасиловании в зале суда и с достоинством ответив на обвинительные вопросы. Потом ее отправили в психиатрическую лечебницу. Несбит боролась с зависимостью, но продолжала выступать и преподавать до своей смерти в 60-х годах.
 
Тем временем Стэнфорд Уайт был похоронен на кладбище Лонг-Айленда. Но настоящие монументы его памяти разбросаны по всему Нью-Йорку, в парящих колоннах Бруклинского музея и в тени беломраморной арки на Вашингтон-Сквер. «Несбит никогда не была очень хорошей актрисой», – говорит Саймон Баатц, историк городского университета Нью-Йорка, который написал книгу по этому делу. Больше всего ее помнят не за работу, а за изнасилование. Тем временем Стэнфорда Уайта помнят не только за преступление, которое он совершил, но и за то, что он создал.
 

 
Согласно газетам, даже громкое убийство Уайта не сильно подорвало репутацию других представителей элиты, которые могли быть виновны в подобных преступлениях. «Стэнфорд Уайт мертв, – сообщала The New York World в своей ретроспективе 1907 года, напечатанной в разгар процесса по делу об убийстве Гарри Тау. – Но большинство гостей этого обеда живы и занимают почетные посты или стоят во главе своего ремесла».
 
Что насчет Сьюзи Джонсон? Ее также помнят за ее работу, по крайней мере, хотя бы частично. Отчасти в ответ на скандальную известность инцидента с девушкой из пирога, выпрыгивающие из тортов танцовщицы стали популярным эротическим шоу. Дебби Рейнольдс пела под дождем; обезумевшие мужчины-руководители нанимали женщин для корпоративных вечеринок; некоторые делают это по сей день. Что касается жизни Джонсон, то архивы нам мало что говорят. В ретроспективе 1907 года сообщалось, что она, в конце концов, вышла замуж. Но когда ее муж узнал, что она была той самой девушкой из того злополучного торта, он бросил ее. Она умерла молодой и нищей.
 
Баатц говорит, что нет никаких доказательств, подтверждающих это. В конце концов, желтая пресса всегда все врет. Насколько нам известно, Джонсон прожила долгую счастливую жизнь. Но что касается официального отчета, Сьюзи Джонсон выпрыгнула из гигантского торта в историю, а затем – как и многие женщины, запомнившиеся как гарниры к чьей-то истории – быстро запрыгнула обратно.