Как я был фермером

Дача.
 
Дачу родители купили совсем ветхую. Цели ее покупки были темны и непонятны (ни им самим, ни нам - детям, ни прочим родственникам). На дворе цвели и пахли весной романтические 80-е, про голод и хлеб по талонам еще ни кто не слышал, поход с бидончиком в магазин за молоком, сметаной и хлебом запросто решал все насущные проблемы полноценной жизнедеятельности наших, молодых еще тогда, организмов. Город - наше все. Вы же любите квас? Лично я обожал, да и сейчас... а где в деревне взять квасу? И штоб из краника: 3 коп. - маленькая, 6 коп. - большая. А мороженое? А прочие вольности городской жизни? А общество себе подобных сорванцов? Разве может все ЭТО заменить человеку какая-то деревня, где и магазин-то мороженым не торгует? Да никогда в жизни! Да, деревня была нам совершенно чужой. Чужой и чуждой. Не привыкли мы к лесной и болотной дичи, полчищам кровососущих насекомых, долгим пустынным дорогам вдоль бесконечных рядов берез и сосен. Родителям было проще. Их детству уже когда-то прошло в деревнях, вся эта тишина и пустота мира была привычной и не воспринималась как ссылка Ленина в Шушенское.
 
Следующим испытанием стали для нас походы в лес ради добычи лесных запасов. Просто поразительно, какую ненависть к этому всему великолепию удалось тогда родителям воспитать в своих детях. Живя деревенской жизнью, уже спустя много лет, я все-таки полюбил лес. Его тишину, красоту линий, ненавязчивость и богатство даров. Брат же так и остался на всю жизнь с лесом в конфронтации. Единственное, что он беззаветно любит - это рубить и всячески изничтожать своего лютого врага. Да он и сейчас еще этим занят. Расчищает от леса просеку для новой скоростной федеральной трассы. Ни ягоды, ни грибы нам тоже не нравились. Любому компоту из лесных ягод я тогда предпочитал "Буратино" и "Тархун".
В целом же, никакого коренного перелома пока не случилось. Кто мы тогда были? Дачники... любители отдыха на природе и пожиратели крыжовника со смородиной. Не более.
 
Кролики
Кролики? Ну конечно кролики! Именно этим и должно было все закончится. Вернее, не закончится, а начаться. И закончилось. И началось. Закончилась предыдущая глава про дачу и потихоньку начиналась следующая – про фермерство. А кролики – это лишь промежуточный (переходный) этап на пути к богатству, капитализму, частной собственности и миру во всем мире.
Гениальная идея отца Вострикова о моментальном обогащении через разведение кроликов в те времена не давала спать очень многим моим соотечественникам. А чужие ошибки, как известно, никогда никого ничему не учат. Не обошел сей рок и нас стороной. Мысль о том, что можно из мусора и подножного корма извлечь столь ценный в СССР продукт как мясо, долгое время не давала моим родителям спокойно спать. В отличии от прочих городских жителей, их детство, отрочество и, частично, юность протекали в деревне (у отца – в военном городке под Читой, который мало отличался от деревни), и они вовсе не были уверены в том, что все курицы от рождения бывают синего цвета.
Начало было положено. Из старых ящиков, досок и прочей чепухи были сколочены клетки. В клетки помещены первые зубастые звери. Всего около десятка. Помню, что были там несколько пород. Одна, с причудливым названием «Бабочка», явно была посимпатичнее других. Имелись еще какие-то серые, черные, но не суть. Кролики хорошо кушали, прибавляли в весе, начали давать первое потомство.
Запасать пытались и шкурки. Батя аккуратно выделывал их, отчищал от ошметков мяса, выворачивал наизнанку и натягивал на особые дощечки. Так, на дощечках, они и уходили в вечность. Больше ни кто и никогда о них не вспоминал. Может и сейчас еще валяются где-то на чердаке нашего старого дома.
Но мясо было действительно вкусное. Тут ничего не скажу. Мало что сравнится с хорошо тушеным в горшочке и русской печи кроликом. Жаль недолго музыка играла. Как и в случае с отцом Востриковым, наша афера тоже закончилась полным фиаско. Кролики начали дохнуть от всевозможных болезней. Очень скоро на кролиководстве была поставлена жирная точка.
Из состава очередного потомства было выделено и мне (лет 12-ти) персональное задание на лето. Пять маленьких серых крольчат в отдельной клетке. Это не значит, что пропитанием остальных кроликов мне заниматься не приходилось. Но эти числились как бы закрепленными за мной.
Первое время заниматься их пропитанием было даже весело. Мне любопытно было какую именно траву и лисья они предпочитают. Я добывал им всякие деликатесы растительного мира и всячески старался воспитать из них гурманов. Потом ежедневная повинность стала уже в тягость. Помог случай. Как-то раз я не закрыл клетку и все мои питомцы разбежались в разные стороны. Беды в этом большой не было. Часть приусадебного участка, где стояла клетка, была плотно огорожена. В огород и на улицу моим зайцам был путь закрыт. Но как их собрать опять в клетку? В клетке питье, запасы нормальной травы, кормов. Погуляли и хватит. Но как я не бегал за ними, поймал только одного. Да и тот как-то от меня умудрился удрать потом. Помогла собака. Молодая еще немецкая овчарка по кличке Гром. Стоило только запустить его туда, он вмиг всех переловил. Принес мне. Аккуратно. Я боялся, что он передушит сейчас их всех, но он как-то понял чего именно я от него хочу.
Дальше дело пошло лучше. Когда мне лень было запасать корма, я просто выпускал крольчат из клетки и ставил им воду в поилке, а Гром ближе к вечеру ловил и возвращал всех в их коммуналку. Как-то раз он перестарался и задушил-таки одного кроля. Пришлось эту практику с выпасом прекратить, а кроля пустить на обед тому же Грому.
Но к тому времени кроли были уже приличных размеров, пришла пора исполнять им свое предназначение – становиться самим кормом для тех, кто их так долго кормил. Так как четыре оставшихся кролика были закреплены лично за мной, то и приговор должен был привести в исполнение я сам. Все сделал аккуратно. Киянкой по переносью, слил кровь, потом обрезал шкурку вокруг лапок, обработал пах, стянул шкурку «чулком», разделал тушку. Не считая мух и комаров, это были первые жизни, отнятые мной ради пропитания. Потом их будет еще много. Никаких моральных страданий и угрызений я не испытывал, с удовольствием поедал своих прежних друзей. Вот так я подготавливал себя к суровым, голодным 90-м, которые уже стучались в двери.
 
Фермеры. Начало.
Когда мы начинали фермерствовать – в самом начале 90-х, вообще все было беспросветно. Фермерское движение в стране только зарождалось. Не было вообще ничего. Оборудовали двор в старом деревенском доме и купили 2 первые коровы. Кормить коров нечем. Комбикорма в магазинах не продаются. Какие отруби, и те приходится доставать у нужных людей (несуны, совхозники, разные сомнительные знакомые). Правда, в поселковом магазине можно еще купить хлеб по СССР-овским ценам. Но скота на поселке много, а магазин всего один. Естественно, все норовят загрузить буханками пару-тройку мешков. Очень скоро хлеб начинают выдавать по 2 буханки на руки. Ушлым, конечно, удается договориться. Но ушлых мало, все больше "советские", правильные. А коровы хотят жрать, и жрать именно зерно. Одна трава их явно не устраивает.
Отдельная песня – земля. Земли нет. Совсем. Лучшие с/х угодья остались совхозу. Фермерам отошли пустыри, заросшие бурьяном, кипреем и колючкой, либо вообще нераскорчеванные делянки, когда-то заросшие лесом. Состав земель тоже скуден. Торфяные выработки, подзолы, песок. Кусок перегноя - редкость. Косить? А что и где? Более-менее приемлемые куски внутри поселка быстренько поделили, но их явно не хватает.
Выход один – лес. Ходили с батей на пару выкашивать лесные полянки. Скосить мало. Надо еще высушить, надо чтоб не украли (а воровали сено у нас часто и с удовольствием), потом еще и допереть сено нужно умудриться. На себе. Далеко. Таскали сено в попонах (большой кусок плотной ткани), аккурат 2 пуда. Больше нести не получалось. Даже после сильного приминания всем телом, куль получался слишком большим и неудобным для переноски, да и тяжело. 2 человека – 2 попоны – 2 коровы. Каждой нужно на зиму запасти по 200 пудов сена. Это минимум. Голодный минимум. Тогда 250 (500) пудов, 250 попон. 125 ходок в лес. Вот это было реально тяжело. Я прекрасно помню это время.
Запасали и ветки. Варварским способом. Я залезал на верх березы и свешивался вниз. Березку обстригали под "полубокс". А куда деваться?
Дома огород. Уже не для дачного баловства. Там тоже корма, без которых не обойтись зимой. Каждый клочок чем-нибудь занят. В поселке все вечно грызутся за лишнюю лопату пашни и лезут оттяпать кусок от тропинки. Оно и понятно. В городах голод, на полках магазинов консервы из морской капусты и куски маргарина, украшенного красивыми фигурками. Зарплату люди ждут годами. Тяжело было. Многие тогда в деревню подались.
Как-то затеялись мы с моими городскими друзьями новый год вместе встречать. Стол собирали общий – кто чем богат. Я привез запеченную в русской печи парную телятину и приличный кусок свиного окорока. Окорока коптили в кооперативной коптильне за плату, но мы поставили коптильщикам еще и пару пузырей самогона, ради «особого отношения». И окорока удались на славу. С удивлением тогда узнал, что никто из моих друзей никогда не то что не пробовал, но даже и не видел ничего подобного. Только в книжках, на картинках. В итоге и наелись, и напились до икоты. Из принесенной кем-то «шубы» сделали ежика, натыкав в нее бычки. А вот винегрет я не дал паскудить. Очень уж я его уважаю.
Со свиньями, кстати, тоже хорошая тема. Я и сейчас считаю, что выращивание свиней – одно из самых выгодных направлений для небольшого крестьянского хозяйства. Главное – это смело заменять львиную долю их кормового рациона крапивой (в рубленном и вареном виде) и лебедой (в свежем виде). Топинамбур тоже идет в ход. Штука безухо́дная, урожайная. Его даже сажать не надо, только копай. Поедают они все это крайне охотно. Зерна идет на откорм гораздо меньше, да и мясо вкуснее. Ради этих заготовок я все помойки и пустыри в округе облазил. Знал где добыть лебеду и крапиву пожирнее да посочнее.
Разжились и птицей. Первые свойские яички. Мелочь, а приятно. Опять же свежее, еще теплое яйцо – мировая закуска, которая всегда под рукой.
 
Фермеры. На пике.
В деревне выживать тоже не просто. Но земля начинает потихоньку родить. И в полях, и на огороде. Навоз от собственной скотины ее оживляет. Благо хоть вода имеется. Для себя и зверей - из чистейшей артезианской колонки (потом скважину стали чистить и вода совсем испортилась, но вначале была просто божественна), для огорода - из пожарного пруда, которого, правда, вечно было мало.
Приобрели технику: трактор, грузовик, телегу, кучу прицепных устройств. Сено в попонах из леса уже не носим.
Всего земли – 35 га. Не все они появились сразу. Что-то докупалось позже. В полях высеваем свои зерновые (пшеницу, овес). Свои зерновые – необходимость. Покупка зерна для всех наших зверей способна проделать катастрофическую брешь в фермерском бюджете. Но убирать зерно не чем. Комбайна у нас нет. В самом начале 90-х была возможность взять комбайны в кредит под достаточно большие проценты. Мы побоялись это делать. А другие не побоялись. И полностью рассчитались со всеми кредитами через пару-тройку лет. Вот только на те деньги, что они возвращали, уже и садовую тележку было не купить, не то что комбайн. Не буду говорить, что им повезло, т.к. везет всегда сильнейшим (ну или умнейшим). Нам же приходилось каждый год ходить и кланяться, чтобы убрать свои посевы. Оплата зерном, 50/50 всего собранного. Если год неудачный и урожай скуден, приходилось еще и доплачивать. Иначе весь урожай останется скучать в поле.
Сажали и картошку. Благо, имелась и картофелесажалка, и картофелекопалка.
10 га под зерновые, 10 га под картошку, остальные – сенокосы, засеянные сортовой тимофеевкой и свои пастбища.
На авральные работы (как правило, это был сбор урожая) наезжала родня. Помогали всем миром. Взамен мы обеспечивали их продовольствием.
Забавный был случай, когда мы только-только купили участок в 10 га и посадили на них картофель. До этого на поле высевали только зерновые. Когда начали выкапывать урожай, выяснилось, что всякой живности в той земле живет, чуть ли не больше, чем картошки. На подрагивающем шнеке, наравне с картофелем и комьями земли, исполняли джигу и нижний брейк полчища мышей, крыс и прочей земляной нечисти. Естественно, вся картошка оказалась поедена, хотя урожай был неплох. Мало что удалось выбрать на продажу. В основном пришлось пустить на корма. Зато я набрал нашей кошке с пол ведра мышей. Крыс и других подземных жителей не брал. Полагаю, они не так вкусны, как мыши. Кошка была рада. Мышей она очень уважала, даже когда и не ловила их сама.
Одно время начали мы сажать и черную редьку. Это была авантюра от начала и до конца. Маме вдруг пришла в голову «гениальная» идея, что черную редьку ни кто из местных не сажает, она вся привозная, а значит есть «ниша», которую мы можем собой заполнить. К успеху шли. Не получилось. Не фортануло. Редька на наших землях уродилась действительно на славу. Крупная, крепкая, очень вкусная. Но быстро выяснилось, что покупателя на нее найти очень сложно. Мы объезжали на грузовике, набитом отборными корнеплодами, столовые, кафе, но там хоть и покупали, но норовили взять килограмм по 10-20, максимум. Да и куда она им? Только на салат «Клязьма». А часто ли вы его заказываете в кафе или берете в столовой? Да и то все чаще с дайконом (а с черной редькой «Клязьма», кстати, значительно вкуснее). Да мы на бензин больше потратили, пока так мотались. На овощебазах и прочие оптовики тоже нашим товаром не особо заинтересовались. Благо, хоть коровам редька пришлась по вкусу.
Помимо коров, держали еще пару свинок или хряков на мясо. Вызов ветеринара – удовольствие довольно дорогое. Поэтому мы с братом старались максимально делать все сами. Один раз пригласили ветеринара на кастрацию борова. Подсмотрели как и что. Потом уже всегда все делали сами. Успешно. Не боги горшки обжигают.
Держали и пару-тройку овец романовской породы. Стригли их. Но шерсть так в дело и не пошла. Провалялась в сарае, потом выбросили. Не знали, что с ней делать дальше. По сути, повторилась история с шкурками кроликов. Да и мясо у романовских – так себе.
А вот птицы всегда было много. И кого мы только не заводили! И куры (ну это понятно), и гуси, и утки, и индоутки.
Однажды завели цесарок. Штуки три, вроде. Где-то мама услышала, что они жрут колорадских жуков. Подтверждаю. Действительно жрут. Но только в качестве приправы. Эдакий птичий табаско. В качестве же основного блюда предпочитают видеть все то же зерно, комбикорм, не брезгуют и червяками. Причем, пользуясь своим спец-аусвайсом с допуском к грядкам, под предлогом поедания личинок (их они предпочитали жукам), невозбранно раскапывали все грядки в т.ч. и с картошкой. Клубни красиво зеленели на межах. Такой ошибки резидентам не простили, быстренько провалили все их явки и сварили из подлых недокуриц суп. Вкус – отвратительный. Не даром они гадость жрали всякую.
Отдельная история была и с индюками. Индюки не простые. Калифорнийские. Купили молодь на каком-то инкубаторе. Покапали выбраковку, которая должна была пойти на корм кошкам и собакам. Если правильно помню, то по 10 копеек за штуку. Купили сразу сотню, деньги-то смешные. Купить купили, а куда девать непонятно. Места во дворе под такую ораву нет. На улице апрель, еще снег кое где лежит и ночи холодные. Заселили жильцов с теплицу всем скопом. Чтобы было не холодно положили туда и несколько пластиковых бутылок с кипятком. Это было ошибкой. В первую же ночь все индюшата сгрудились в одну кучу вокруг одной из бутылок. Стадный инстинкт сделал свое дело, другие бутылки они просто проигнорировали. Половина птенцов была раздавлена собратьями в этой куче-мале. Тогда разделили их по секциям и в каждую положили бутылку отдельно. Давить собратьев индюшата перестали, а вот привычку дохнуть по поводу и без не оставили. От сотни в конечном итоге осталось не больше пары десятков. Зато самые крепкие и выносливые. Надо сказать, что вкуснее мяса, чем калифорнийских индюков, я не пробовал. Причем вырастают они до каких-то невероятных размеров, килограмм аж до 30. Боялись их все. Даже наш пес – кавказская овчарка, и то несколько опасался. Гусь – тоже птица боевая, но до индюка ей далеко. «Как до Пекина раком», как говорят в наших краях. Очень крупны были и яйца. Сильно крупнее гусиных, с огромными, вкусными желтками. Особенно ценны такие яйца в выпечке (как и гусиные, утиные). Тесто получается более упругим, прочным, пластичным. А пельмени из такого теста лепить – сплошное удовольствие.
 
Все фигня, кроме пчел
Чуть позже развел я и пчел. Купил пасеку, 2 пчелиных семьи, со всем оборудованием и ульями. Ульи самодельные и сделаны тяп-ляп, но уж какие были.
Батя срубил мне домушку-зимовник. Небольшая, всего 2х3, но у меня появился свой собственный дом, где я проводил весь свой отдых, спал летом на мансарде, занимался всякими полезными и не очень делами. Это было круто.
К ульям никто, кроме меня, не подходил. Боялись, пуще огня. Даже закрытые в зиму ульи приходилось самостоятельно перетаскивать в зимовник. Хотя, в первую зиму я переносить их не стал. Да и зимовник был еще не совсем готов. Утеплил соломой, обмотал толью, в общем сделал все по учебнику.
Скоро выяснилось, что пчелы очень сильно заражены вароатозом (клещ). Лечение дало результат. Смазанные вазелином бумажки, после обработки семей лекарством, превратились в подобие черного шоколада. Зиму эти семьи уже не пережили. Меда я так и не увидел.
На следующий год купил я в соседнем селе еще одну семью. Эта была уже хорошая, сильная семья. Год тоже выдался удачным. Я снял с одной семьи аж 2 ведра меда, оправдав по деньгам и покупку пасеки, и всех семей.
История была с откачкой меда. Откачивать нужно вечером, когда лет пчел уже прекращается. И желательно это делать в теплом помещении. Тогда мед становится более жидким и легко выходит из сот. Тут выяснилось, что моя медогонка не проходит ни в баню, ни в дом. Двери везде слишком узкие. В зимовнике, решительно, негде развернуться, да и температура почти такая же, как на улице. Так и пришлось в огороде качать. Осень. Пока я возился, уже стемнело. Холод собачий. А я кручу, как безумный, ручку медогонки. Мед застыл и не идет. Кое как, с грехом пополам, выгнал все. Слил в тару. Однако же в медогонке, на стенках еще осталось полно меду. Что-то я собрал, счистил, но все рано много размазано. И начал я тогда его пальцами собирать и есть. Не знаю сколько я его съел тогда. Точно, больше литра. Мед, когда совсем свежий, даже оскомины не набивает. Ешь и сытости не знаешь. Наелся тогда на всю жизнь. Сейчас вот больше ложки уже не осилю.
Толи пчеловод из меня херовый, толи такая черная полоса пошла, но и эта семья зиму не пережила. Хотя зимовали пчелы уже в зимовнике. Но вышло так, что в улей забрались мыши, и устроили там пирушку. На этом мое пчеловодство закончилось. И диплом пчеловода не помог.
Но пчеловодов бывших не бывает. Возможно, когда-нибудь, уже на пенсии я и вернусь к этому увлекательному занятию. Как раз вот и дачный участок купил недавно.
Зато получил абсолютный иммунитет к яду всех крылатых тварей. По крайней мере, знаю точно про пчел, ос и шершней. Ужаление любого из них мне хоть и тоже больно, но быстро проходит, и никакого следа уже через пять минут не остается.
Как-то в Астраханской области (с товарищем на рыбалку ездили) мне в палатку забрался южнорусский тарантул. Ночью я, видимо, придавил его случайно рукой, т.к. обнаружил его уже дохлым, а кисть руки подозрительно зудела. След от укуса тоже явно проступал. И ничего. Как у полковника Петренко… только выправка строже стала. Позудело ровно один день и перестало. Возможно за такие свойства организма тоже надо спасибо пчелкам сказать.
Похреначили они меня, в свое время, вволюшку. Один раз даже больше полста жал из меня вытащили. Это случилось, как раз, когда я впервые купил семьи, и часть пчел вернулась не ко мне (в улей), а на свое прежнее место проживания (где их улей ранее стоял). Ну я пришел, как большой, с роевней, дымарем, в белом халате, в сетке. Правда в сетке дыры имелись, да и халат кое где расходился, но я тогда решил таким мелочам значение не предавать. За что вскоре и поплатился. Бежал я, как, наверное, никогда в жизни больше не бегал)))
 
Сено
Но главная и самая тяжела работа – это сенокос. Здесь уже от городских помощь плохая. Не выдерживают, да и не умеют. Климат в наших широтах, как правило, поганый. Это не башкирское солнце круглый год. Высушить нормально сено еще надо умудриться. А значит работать нужно быстро и слажено. Упустил. Смочило подсохшее сено дождем, «порыжело» оно. Корова уже рыжее сено есть не будет. Только на подстилку.
А сена уже нужно много. Во дворах машут хвостами 10-12 голов КРС: 4 дойные коровы, 2-3 быка (один на племя, остальные – на еду), телки, нетели, телята. Часть молодняка на продажу, часть на обновление своего стада. Плюс пара-тройка овец.
Многие этапы работ механизированы. Косим косилкой. Косилка роторная, косит грязновато, много земли бывает в сене, зато менее каприза и не такая ломкая, как секционная. Ворошить вручную тоже не приходится. Есть валкователь. Даже три – разных систем. Сдвигаем волокушей, но это если нужно срочно. Если есть время, двигаем вилами. Волокуша слишком много земли с собой тащит. Двигать тяжело. Втроем упираемся и тащим валок метров 100. Сено тяжелое, жирное. Тимофеевка – это не лесная трава, которую когда-то косили вручную. Грузим на возы. Тракторная телега и бортовой грузовик ГАЗ-53, переоборудованный из купленного по случаю у коммунальщиков списанного «пылесоса». Кто-то едет в кабине, но особенно круто – на возу тракторной телеги (иногда и на грузовике рисковали, когда быстрее надо). От запаха свежего сена и приятной усталости клонит в сон. Впереди еще море работы, так что вздремнуть самое время. Но мне такая лафа выпадала редко. Чаще всего приходилось рулить.
Теперь самое главное – успеть сметать скирды до дождя. Уложить правильно скирду – искусство. Я им овладел в полной мере. Есть свои секреты и при работе внизу, но самое сложное (и трудоемкое) – это работа наверху. Принимать и укладывать. Когда метают стога, то наверху почти и делать ничего не нужно (если метает профессионал), знай только уминай ногами. А вот большую прямоугольную скирду уже нужно укладывать. Укладывать аккуратно и со знанием дела. Стога занимают слишком много места и ставить их некуда. Участок-то куплен когда-то с домом, там соток 10 всего. Скирды метали на бывшем картофельном поле, занимая всю его площадь. Часто бывало, что и поесть некогда. Весь световой день кипит работа.
 
Веселый молочник.
Как известно, произвести продукт – мало. Не менее важная задача – все это продать. К тому же, продукт скоропортящийся, требующий бережного обращения.
Продавали молоко и молокопродукты где только могли.
Были попытки продавать у федеральной трассы (знаменитая М7 «Пекинка»), но успехом затея не увенчалась. До трассы тоже нужно было добираться и довольно далеко. Проезжающие останавливаются неохотно. Скорость авто довольно большая, а деревенька, где я стоял, совсем крошечная. Не смотря на «белый» знак, мало кто там притормаживает. Да и на солнцепеке стоять у трассы – так себе удовольствие. Портится все: и молоко, и собственное здоровье, и настроение.
Идеальный вариант – возить молоко в город. Так и делали. Но город далековато. До станции 3 км, потом пол часа на электричке и на автобусе уже до точки продаж. Молоко в пластиковый бутылках. Две сумки в руках (по 8 бутылок в каждой) и рюкзак за плечами (в нем, как правило, десятка 2 бутылок, творог, сметана). Вес получается очень приличный. Хорошо, что до станции можно доехать на велосипеде. Сумки вешали на руль, рюкзак привязывали к багажнику. Уже легче. Самый сложный этап – быстро закинуть все это в тамбур электрички с низкой платформы.
Велосипед оставляли у знакомых, которые жили рядом со станцией. Просто, оставляли во дворе. Добрые люди сумели оценить эту нашу хитрость, и 3 велосипеда ушли друг за другом, как дети в школу. Возможно, и теперь еще кто-нибудь на них катается.
В качестве тары самая удобная штука – пластиковая «полторашка». По тем временам, полторашка – еще редкий зверь. А нужно их было много. Постоянно ощущалась нехватка. На сбор полторашек были ангажированы все наши многочисленные родственники и знакомые. Частенько постоянные покупатели возвращали тару, а кто-то и от себя добавлял. Спасибо им огромное за это! Очень выручали. Не стеснялся я и на свалки заглядывать, и вдоль дорог тару собирать. Да не эстетично. Зато дешево, удобно и практично.
Полторашки тщательно промывали, замачивали в растворе борной кислоты. Пробки и горлышки дополнительно, перед самым розливом, обрабатывались горячим паром. Не думаю, что в их использовании была какая-то беда. Нынешние покупатели, как правило, такой тарой уже брезгуют. Оно и понятно. Не каждый будет заморачиваться и так тщательно обрабатывать.
Были, конечно, и придирчивые покупатели. Изредка, специально для таких, я возил молоко в стеклянных банках.
Впоследствии, когда появился у меня мотоцикл с прицепом, я начал возить молоко и в соседний дачный поселок. Объезжал всех дачников по узким улочкам, интересовался: не надо ли кому деревенского молочка и всяких прочих молочных ништяков? Торговля шла не скажу, что особо бойко. Дачники – народ прижимистый, небогатый, норовят поторговаться или придраться, что бутылка налита не под самую крышку.
 
Аграрий в законе
Впрочем, был один покупатель, который не только не придирался, но и скупал у меня все остатки молока, которые я не сумел продать другим дачникам. Человек очень интересной судьбы. Уже пожилой. Вся его жизнь прошла в местах лишения свободы. Там же его короновали. Когда годы начали брать свое, он отошел от дел. Работать «на дядю» ему было не положено по понятиям, а к сельскому хозяйству он имел большую склонность. Братва подогнала ему этот участок с домиком, в котором он и жил. Я не уверен, но полагаю, что жил там и зимой (зимой я туда не ездил). Печка была в доме весьма добротная, стены хорошо утеплены, а запас дров внушал уважение.
Так как землица на участке была не очень, к тому же участок оказался в низине, братва и тут его не оставила. Пригнали камазов 15 чистейшего воронежского чернозема и насыпали жирный «пирог», чуть не на метр подняв участок, по сравнению с соседними. Поставили и теплицы. Хозяйствуй – не хочу. И он хозяйствовал. Каждое мое посещение начиналось с экскурсии по участку и демонстрации достижений «народного» хозяйства. Ни где, ни до, ни после, я ничего подобного не видел. ВДНХ надо было именно там организовывать. Просто поставить будочку и продавать билеты. Библиотека на аграрную тематику и тяжелые подшивки журналов тоже поражали. Что-то я у него тоже брал почитать. Ну как брал… он сам мне всучивал, когда выяснял, что что-то там у нас плохо растет.
Так вот молоко мой новый товарищ, как оказалось, очень любил. Видимо не часто ему в местах, не столь отдаленных, удавалось попить деревенского молочка. Собственно он уже при первой встрече заявил, что готов забирать все остатки молока. Только чтобы все по совести. Сначала честно все пытаюсь продать, а уж только потом – к нему.
- Ну а если 20 бутылок? Все равно заберешь?
- Заберу, не сомневайся.
Сказать, что я ему не поверил – это ничего не сказать. Он это как-то почувствовал. Дал понять, что не доволен тем, что не верю ему на слово. Но договор, есть договор. Забегая вперед, скажу, что ни он, ни я никогда своего слова не нарушили.
Конечно, не только (а может и не столько) молоко его интересовало. Соседи по дачам его, мягко говоря, побаивались. Стоило ему оголить какую-нибудь часть своего тела, как на свет божий являлись такие затейливые узоры и письмена, что мама не горюй. Весь расписной. Народ от него шарахался. Поговорить и то не с кем. А тут я со своим молоком…
Ни один мой визит не ограничивался просто совершением купчей сделки. Всегда я задерживался у него надолго. Пройдем по всему огороду, где что выросло обсудим, про всякие огородные хитрости мне расскажет. Потом идем в дом. Он каждый раз угощал меня свойской самогонкой. Я не отказывался. Пил вволю. А вот сам он никогда к спиртному не прикасался. Варил себе чифирь или вообще молоко пил. Выпросил и я как-то. Он сначала отговаривал, мол после самогонки нельзя, но я всего еще 100 грамм и выпил. Попробовал. Вообще ничего не почувствовал. Больше пробовать не стал, пил дальше самогонку. Пил и подолгу слушал его бесконечные истории про жизнь. Почти ничего не запомнил по синему делу, но рассказывал он увлекательно и собеседником был очень интересным. Хочу еще отметить, что никогда почти не слышал от него мата и вообще он очень тщательно всегда подбирал слова и умел сдерживать эмоции.
Домой ехал уже мало-мало зигзагами и потихоньку. Как в том анекдоте: вы что в таком состоянии собрались ехать? А как я, по вашему, в таком состоянии дойду?
Никакой беды в этом нет. Встретить на этом диком болотном проселке живого человека – задача не из простых. Так что риск был минимален.
 
Ковбой. На подряде.
Летом коров выгоняли в большое общественное стадо. Устроится туда поработать пастухом – задача не из простых. Но мне удалось.
Уже ко второй половине 90-х, когда в хозяйстве появилась техника, стало полегче справляться. Появилось какое-то свободное от тяжелого труда время. Но и свое стадо росло. Я устроился тогда всего на 2 месяца. В стаде с хозяйки каждой коровы берется т.н. "черед" – это средняя цена 1 л. молока в день. Телята - пол череда, козы и овцы - 1/4. Никаких бухгалтерий. Деньги лично в руки. Деньжищи, по тем временам, ну просто нереальные. В стаде более полтораста коров (в т.ч. и 12 голов моих, которые пасутся бесплатно). Всякой мелочи – прорва. Оплата идет и за быка. Мой бык. Красавец Яшка, костромской породы. В холке с меня самого ростом. Добрейшей души был. У нас с ним полное взаимопонимание. А вот Лешку – брата, как-то поднял на рога и сильно порвал мышцу. Помню этот день. Кровь хлестала фонтаном, как из разрываемого Самсоном льва. Леха бледнел на глазах. Еле успели перетянуть жгутом и отвезти в больницу. А Яшку казнили. 12 калибром в башку. 6 пуль всадить успели, пока упал на колени. Жаль. Он ведь пошутить хотел. Не со зла.
Пасти стадо - тоже дело очень непростое. Не в степях. Кругом леса, болота и (главное) чужие угодья и огороды со свежей и вкусной зеленью, которую мои звери предпочитают полусухой траве общественных пастбищ. Опять же, нет кнута. Кнут - главный инструмент. Без него совсем туго пастуху. Нет у него авторитета перед зверьми. А без авторитета пастух - не пастух. Делать я его много раз пытался. Все чепуха какая-то получалась. Руку для этого надо особую иметь. Сметку. Но мне повезло. Один из наших пастухов в самом начале па́сева в сильный запой ушел. Т.е. он из него и не выходил, но тут как-то по особенному сильно запил и пропил с себя все... кроме кнута. Пришлось подкупать его 4 бутылками самогона. Хорошего, свойского первача. Не выдержал. Сдался. И пошел я на его место. Уж сколько он потом за мной ходил, выпрашивая свой кнут (и место) обратно. Без толку. Легче из куска скалы молоко выжать. Так я с этим кнутом и не расстался. Потом и своих им гонял.
Чтобы было понятно, вот что представляет собой пастуший кнут: рукоятка-кнутовище деревянная (под свою руку) длиной около полуметра заканчивается ременной петлей и, иногда, кольцом. К кольцу крепится противовес. Размер такой же, как кнутовище, а вот вес нужно подбирать опытным путем, но довольно тяжелый. После противовеса, опять же, через ременную петлю и кольцо, уже идет сам кнут. И кнут, и противовес делаются из длинных промышленных приводных ремней. Обязательно долго походивших, изношенных мягких и гибких. Ремни обтачиваются и скругляются особым образом. Шлифуются до идеально-гладкого состояния. Оканчивается кнут полуметровой, плетеной из шпагата хлопушкой. Шпагат тоже не всякий на хлопушку подходил. Белый (самый распространённый) не годился. Идеально – черный. Кремовый – тоже ничего, но мягковат. Хлопушки – расходный материал, их всегда таскал в карманах штук по 10 и проволоку мягкую медную, для крепления. Крепится хлопушка особым «пастушьим вязом», чтобы держалась очень крепко при хлопке и не слетала, если одна или несколько проволок перетрутся об асфальт. Плетется тоже особым образом. Как только свободная минутка выдается – я уже знаю чем себя занять. Общая длинна всего кнута разнится. Мой был метров 15 (считался коротким, для новичка), другие видел кнуты и по 20 метров, и больше.
Задача кнута – нести в стадо справедливость и демократию. Если две коровы сцепились на пастбище рогами, то терять нельзя ни секунды. Пропороть рогом бок своей боевой подружки – одно мгновение. В то же время, нельзя и причинить ущерб ни одной из участниц поединка. Случайно заехал корове по вымени – считай купил. Причем, купил на мясо и дорого.
Идеальный удар проходит сверху, вдоль всего хребта, к холке. Хлопок должен шибануть по ушам, дополняя удар. После такого профессионального удара не то что корова, племенной бык должен рухнуть на все 4 колена и минут 5 трясти башкой – в себя приходить. Признаюсь, что хоть и тренировался долго и упорно, но так и не овладел этой техникой в совершенстве. Но кой-каких успехов добился.
Отшибание быка от стада, когда тот уже сделал всю свою работу, но еще чувствует запах течки и все никак не успокоится – отдельная история. Бык в такие моменты становится крайне опасен, вполне может напасть на кого угодно. Но мне тут было проще. Яшка, даже разгоряченный половым влечением, чувствовал во мне хозяина и слушался беспрекословно. Но кнут все равно добавлял уверенности. Хоть и свой бык, а все равно страшно.
Счастливое время было. Романтика. С 4-х утра до самого позднего вечера на ногах. Напарник мой (Шамиль) – пастух бывалый. Очень многому меня научил. И как гонять, и как смотреть, и как меньше бегать, управляя стадом только голосом, и как материться правильно (т.к. без мата ни одна корова тебя просто не поймет - что ты от нее хочешь), и как прогнать все стадо по узкой тропинке между двух трясин до следующей лесной поляны, и как накормить стадо до отвала на наших крайне-скудных ничейных земельках. С мая, например, гоняли по ландышу (пока тот не давал семя). Жирнее и вкуснее молока, чем с ландыша ни вы, ни я никогда уж не попробуем теперь.
Нет давно Шамильки. Пил каждый день. Аккуратно. Первая рюмка из него всегда обратно выскакивала, а вот последующие ложились уже чинно. До обеда - пузырь. После обеда (с полуденной дойки) я бежал еще за одним. Уходил и этот. Сам тоже иногда прикладывался, но мне не впрок шло. Через ноги все враз вылетало. А уж как байки начнет рассказывать, я в жизни так не смеялся. Аж до страшных колик доходило. Золотой был мужик. С такими самородками очень редко жизнь меня сводила в деревне. А в городе – никогда. Не рождает их таких почему-то город.
Выгон идет с одного конца поселка в 4-30 утра, лишь только рассветать начнет. Утреннее время – дорогое. Самая кормежка. Ближе к полудню пойдет мошка́, там уже зверям не до чего будет. Залезут в ручей по самые ноздри, как бегемоты, и будут сидеть так до вечера. И никакими силами их оттуда уже не вытащить. Да и не нужно. В жару какая кормежка?!
Место первого пастуха – всегда впереди стада. Он выполняет роль вожака и показывает стаду куда идти. Иногда уточняет крепким словом, если куда идти кой-кому не очень ясно. Но такое случается не так уж и часто. А уж снять кнут с плеча – дело и вовсе редкое. Второй пастух идет всегда сбоку. С той стороны, где наиболее опасно: шоссе, посадки, огороды с вкусными ништяками, трясина и пр. Глупые телята, еще не приученные толком к стаду, могут вполне отбиться. С некоторыми на первых порах ходят их хозяева. Если зверь не приучен к стаду, пастух за него ответственность на себя не берет. За потраву посевов отвечать придется хозяину.
Была в стаде и корова-единоличница. До полудня паслась со всеми, после полудня брала ноги в руки и уматывала домой. Сама. Без ансамбля. Догнать животину с четырьмя ногами на наших двух – нереально, а уж вернуть – тем более. Хозяйке объяснили, что отвечать за нее не беремся. Лучше из стада ее вовсе убрать. Не захотела. Уж как-нибудь, а пасите – говорит. Я за ней послежу, встречать буду (благо, та прямиком домой всегда рвалась, не шлындала).
Ну и как-то раз занесла это корову мошка́ (или еще какая злая сила) в болото. Одна башка торчит. Кругом трясина, лес, на тракторе не подъехать. Собрали мужиков. Вшестером веревками тащили. Потихоньку, кое-как, перехлестывая веревки через деревья, чтобы корова не сползала обратно, посредством собственного пердячего пара и такой-то матери, выволокли животину на твердую землю. Действительно, нелегкая это работа. Прав был поэт. Хозяйка самогоном приторговывала и, чтобы не платить монетой, рассчиталась с нами натур-продуктом. По три бутылки на брата. Хорошо посидели.
Все хорошее когда-то заканчивается. Загремел я в больницу. Шамиль тут же ушел в длительный загул (видимо, именно мое присутствие его как-то сдерживало от срыва). Если я правильно помню, то к своей профессии он уже больше не вернулся. По правде сказать, я его с тех пор вообще уже не видел. Все собирался зайти, навестить, посидеть, но так и не нашел времени. Очень сейчас об этом сожалею.
Когда отудобил, на стадо уже пришли другие пастухи. Случайные. Коров больше не гоняли по ландышу, да и вообще, по нормальной траве. В лес соваться боялись, в болото – тем более. Целые дни стадо проводило на небольшом пятачке земли (официальный выгон), который к концу лета выбивался копытами и выедался до состояния строевого плаца. Удои снизились. Народ стал массово отказываться от содержания коров. Кто-то забирал зверей из стада и пас их сам или привязывал на веревки. По сути, это уже было начало конца для мелкого крестьянства.
Вторая половина голодных 90-х медленно перетекала в жирные 2000-е.