Хорошая смерть⁠⁠

Что-то вот опять всплыла в памяти эта история. Не дает покоя. Поделюсь, потому что она, внезапно, кажется мне хорошей.
 
Одиннадцать утра, конец суточного оперского дежурства. Весна. Клейкие свежие листики на деревьях. Ясная, наивная такая погода. Сутки выдались на редкость спокойными, так, мелочи и рутина. Год, наверное, 90-й.
Едем в отдел с магазинной мелкой кражи - я и еще опер "на полусутках" и нас дергают по рации: труп в трамвае, на конечной, как раз по пути. На такое обычно дергают участкового, но мы ближе и труп не криминальный.
Площадь рядом с городским рынком, трамвайное "кольцо", из ларька звукозаписи орет музыка, тут же автобусы, идущие в пригород, народу немного - день рабочий.
А вот и "наш" трамвай. Пустой, двери открыты, рядом курит "вагоновожатая" в желтом жилете.
Нет, не совсем пустой - видно человека, который сидит у окна.
К тому моменту я уже вдоволь насмотрелся смертей.
Это очень неприглядное явление, обычно.
Но не в этот раз.
Просто мужчина ехал в трамвае. Сидя у окошка, обняв рюкзак и прислонив удочки к окну.
Обычный такой мужчина. Фабричный. В заношенном пиджачке бийской швейной фабрики, ткань от времени стала светло-серой, силуэт сгладился. Не высокий и не низкий. Не красавец, но и не урод. Самый обычный такой человек. Предпенсионного возраста. Из тех, кто обычно вызывают ощущение такого крепенького мужичка.
Ехал он в трамвае явно до конечной. Сел, задремал и умер.
Ехал он на рыбалку - удочки, в видавшем виды брезентовом рюкзаке советский обычный термос за десять рублей, ребристый, пластиковый, на самом верху рюкзака - транзисторный приемник, в коричневом чехле "под кожу", с круглой шкалой-иллюминатором. Бутерброды в газете. Полбутылки какой-то фабричной настойки.
Пока трамвай ехал все думали что он просто спит. А на конечной, когда все вышли, оказалось, что он заснул насовсем.
Меня потрясло выражение его лица. Такое тихое, незлое счастье, умиротворение.
Я понимаю, что все это - мое воображение, никто и никогда не узнает, как было на самом деле, каждый живет свою жизнь сам в полнейшем одиночестве и то, что он переживает и как это - известно только ему.
Но я просто увидел, как он просыпается утром, собирается, выходит из дома. Вот и трамвай, полупустой, он в него садится. Ехать далеко, но ему до конечной. Местечко у окна. Простой и ясный план. До рынка, сойти с трамвая, там недалеко речной вокзал, Обь...
Снилось ли ему, что он доехал? Снилось ли ему что-то хорошее, счастливое? Думаю, да.
Читалась во всем этом какая-то простая, незлая, честная жизнь. Без амбиций, карьерной гонки, пустословия и лжи ради призрачного успеха. Почти путь самурая. Без гонки за каким-то недостижимым совершенством. Без трусливого истеричного ЗОЖного желания наебать смерть. "Освой простое ремесло, полюби его и найди себе утешение в нем". Что-то очень крутое было во всем этом. Что-то, что вызвало во мне тогда уважение.
Если есть какой-то там рай - думаю, что он в нем добрался до своего любимого места, закинул удочки, поймал там на свой приемник какую-то радиостанцию, закурил и смотрит, щурясь, на то, как танцует поплавок на воде. А если нет, то я верю, что это то, что он видел в свои последние секунды.
Так кажется мне правильным. Честным для него.
Мне отчаянно хочется верить, что он доехал до своей рыбалки.
Наверное я ему завидую? Не без этого.
 
Почему-то меня это воспоминание умиротворяет. Я никогда не узнаю, как он жил, кем был - мы дождались скорой, подписали бумаги, отправили тело в морг и всё. Не наш клиент.
Но вот запало в память.
Смерть, как я тогда выяснил, внезапно, бывает хорошей. Тихой, милосердной и совсем не ужасной.