Вилы

 
После операции на сердце, которую я перенес два года назад, доктор настоятельно рекомендовал мне как можно больше ходить. Надо делать в день около десяти тысячи шагов, где–то полтора часа ходьбы. Так–как одному гулять по нашим пустынным холмам довольно скучно, я вызвался отводить свою внучку в школу. Дорога до школы занимает около двадцати минут, обратно я иду не спеша, смотрю по сторонам, природой любуюсь. Иногда, бывает, встретишь какого–нибудь жителя из нашей деревни, прогуливающегося с собакой. Здрасте–здрасте и дальше иду.
 
Недалеко от дома, метрах в ста, внизу, на склоне, расположена водонапорная станция. Ну, может и не водонапорная, но какие–то двухэтажные резервуары с площадкой наверху и металлической лестницей снаружи. Иногда на этой площадке я вижу рабочих. Что они там делают я не знаю, но вид у них почему–то всегда озабоченный. Будто они планету спасают, не менее.
 

Вот и в эту пятницу, проводив внучку, возвращаюсь я домой. Прохожу мимо этой водонапорной станции и вижу наверху двух рабочих. Один молодой, плотный, похож на латиноамериканца, а другой – постарше, лет пятидесяти, сухощавый. Оба в рабочих желтых куртках, тычут пальцами вниз, на крышу, видать там у них трубы, чего–то обсуждают.
 
Иду, поравнялся я с ними. Они взглянули на меня, а я тут возьми и скажи им: Привет, пидарасы!
 
Вот, честно, не удержался. Зачем? Не знаю. Ну, сказал и сказал.
 
Пошел я дальше. И, краем глаза, вижу, что они вдруг резко начали спускаться со своей крыши по наружной лестнице. Похоже обиделись и решили меня догнать и навалять. Ого! Я — газу! Пытаюсь бежать, но у меня это плохо получается, я же сердечник, мне чрезмерные нагрузки противопоказаны. А они, значит, уже внизу, с башни спустились и забираются по склону, чтоб на дорогу выйти по которой я бегу к своему дому.
 
Молодой, видимо, замешкался и отстал, а старый выполз на дорогу и за мной припустился. Я спешу как могу, вот уже мой дом. Бросился я к калитке слева от дома, глянул, — молодой, видно, раздумал меня преследовать и обратно повернул, а старый уже тут, метрах в двадцати. Лицо красное, злое. Я, задыхаясь, повернул за угол, а там как раз весь мой садовый инвентарь сложен: лопаты, грабли, вилы. Схватил первое, что попалось под руку. Попались конечно же вилы.
 
Только я успел повернуться, как влетает ко мне во двор он, этот старый хер! В мой двор! И прямо правым боком своим насаживается на вилы, что я держу в руках. Причем, вилы протыкают только край его желтой куртки, а он, этот рабочий, почему–то весь вдруг морщится, глаза прищурил и – бах, лицом в пакет с гравием. И лежит. Как–то все очень быстро получилось, я даже испугаться не успел. Видать какой–то нерв ему эти вилы задели, не иначе.
 
В общем, не ожидал я что все так случится. Наклонился к нему: –Эй, алё!? Как ты, спрашиваю. Хм... Молчит. Походил я вокруг него минут пять. Зашел потом в гараж, взял картонную коробку от пылесоса (не успел выкинуть), разорвал ее вдоль, укрыл мужика. Его и не видно стало.
 
Весь оставшийся день я поглядывал в окно — не идет ли кто его искать. Да нет, никто его не хватился. Рабочие же на этой водной станции не всегда работают. Молодой видать подождал –подождал, да и уехал.
 
Вчера весь день прошел в каких–то мелких заботах, я даже и забывать стал об этом инциденте. А сегодня воскресенье. Пора что–то делать, а что делать, не знаю. Единственно знаю, что все само как–то устроится, Бог меня не оставит!